Интервью с дочерью знаменитого нападающего ленинградского «Динамо» 1930-1940-х годов Александра Федорова
Вместе Сергеем Румянцевым, членом редколлегии нашего сайта, я неоднократно побывал в этом гостеприимном доме на Дибуновской улице, но каждый раз речь заходила за столом о деталях футбольной биографии Александра Ивановича Федорова, ведущего игрока и бомбардира «Динамо» довоенных лет, а также участника всех матчей так называемой «блокадной серии». Причиной тому был богатейший семейный фотоархив, которым располагала дочь футболиста Лариса Александровна. Такое богатство за один присест было не рассмотреть. Постепенно нас все больше и больше начинал интересовать рассказ хозяйки дома, напрямую с футболом не связанный. Прежде всего, он касался матери Ларисы Александровны, знаменитой в предвоенные годы ленинградской спортсменки. Наступил момент, когда мы решили познакомить наших читателей с удивительной историей футболиста и легкоатлетки, ставших со временем многоуважаемыми врачами.
Начнем с кратких биографических сведений об отце Ларисы Александровны.
Федоров Александр Иванович
(06 (19) 08.1916 – 27.06.1996)
Родился в Петрограде. Профессия – механик. Рост 169 см, вес 70 кг. Воспитанник футбольной команды завода им. Энгельса. С 1930 по 1935 г. играл за команды этого предприятия на первенство Ленинграда. С 1936 г. – в ленинградском «Динамо» (1936-1947). В 1934-1948 гг. входил в состав сборной города по футболу. Участник международных встреч с командами Турции, Норвегии, Чехословакии, Басконии, Болгарии, Югославии. Окончил ленинградский техникум физкультуры (1940). Мастер спорта СССР (1941). С начала войны – на оперативной работе в УРКМ (оперуполномоченный), в 1943 году – оперуполномоченный 5-го отделения ГАИ. Участник блокадных матчей и поездок ленинградского «Динамо» по городам СССР в 1942 и 1943 годах. Награжден медалью «За оборону Ленинграда» (1943).
После ухода из ленинградского «Динамо» играл за «Зенит» Ленинград (1947), «Спартак» Москва (1948), «Спартак» Львов (1948-1949). Врач футбольной команды «Спартак» Львов (ноябрь 1948 — май 1950).
В 1948 году поступил и в 1954 году окончил Первый медицинский институт г. Ленинграда. Служил главным врачом на флоте. Затем был принят на работу в Военно-медицинскую академию. Занимал должность заместителя начальника клиники госпитальной хирургии. Майор (1962), подполковник (1982). В начале 1970-х вышел на пенсию, но не прекращал работать как спортивный врач. Похоронен на Серафимовском кладбище (16-й участок рядом с церковью).
Рассказывает Лариса Александровна Федорова.
В 1963 году она окончила Ленинградский институт авиационного приборостроения по специальности «Радиоэлектронные устройства». Защитила кандидатскую диссертацию в 1973 году. По сей день работает на кафедре в родном институте, переименованным в ГУАП. Доцент. Пишет научные статьи и книги. На ее счету больше десяти изобретений.
Где проходила юность вашего отца?
В Удельном парке, в районе проспекта Энгельса. С утра до вечера он играл там в самые различные игры – волейбол, баскетбол, хоккей, футбол, городки. Не говоря уже о легкой атлетике. Тогда мальчишки увлекались всем на свете. Особенно это видно на примере Виктора Набутова, который преуспел в различных видах спорта (мастер спорта по футболу, волейболу, хоккею с мячом).
А где жил Александр Иванович?
В деревянном двухэтажном доме неподалеку от пожарной части. Дом располагался прямо в парке.
Кем были его родители?
Мать моего папы умерла довольно рано, когда ее сыну было 10-11 лет. Отец Александра Ивановича работал в пожарной части. Он учил сына стрелять из пистолета, ездил с ним по тирам. Впоследствии, вплоть до самой смерти в 1960-е годы, отец получал от сына всевозможную помощь.
Почему ваш отец выбрал футбол, если спортивных увлечений у него было множество?
Он очень рано стал заниматься футболом и быстро начал проявлять себя в нем с наилучшей стороны. Уже в 15 лет играл за взрослых. А когда пришел на завод имени Энгельса, сразу стал играть в команде этого предприятия. А ведь тогда в нее поголовно входили разносторонние спортсмены. Но папа сумел выделиться и на таком фоне!
Но ведь в те годы нельзя было заниматься футболом и только. Требовалось иметь профессию.
На заводе имени Энгельса папа какое-то время работал слесарем-инструментальщиком. До начала войны он поступил в физкультурный техникум и закончил его, собирался стать впоследствии тренером.
В первой половине 1930-х годов Александр Федоров вошел в состав сборной Ленинграда по футболу и команду мастеров «Динамо», став тем самым городской знаменитостью. Каким он был в то время?
Могу сказать лишь то, что он тогда познакомился на стадионе «Динамо» с моей мамой, Зоей Дмитриевной Блексмит, красивой спортсменкой, выступавшей за сборную Ленинграда по пятиборью и подававшей очень большие надежды.
При этом она была очень необычным для мира спорта человеком. В 16 лет окончила среднюю школу, и сразу поступила в ВУЗ. В 1940 году родилась я. Когда началась война, мама училась на 4-м курсе Первого медицинского института, но в армию была призвана как полноценный врач. Помимо основной работы она всю войну сдавала кровь как донор.
Наверное, у мамы было множество ухажеров? Кто мог не заметить красавицу, умницу и к тому же чемпионку Ленинграда по пятиборью?
Конечно, ухажеров было множество. Особенно запомнился бывший ленинградский футболист Евгений Елисеев по прозвищу «Слон», в те годы выступавший в составе знаменитого московского «Динамо». После войны он стал тренером «Зенита». Это также был очень необычный спортсмен. Крайне начитанный, интеллигентный, писал картины.
Он сразу влюбился в маму и был очень недоволен ее выбором. Однако впоследствии и мама, и папа были очень дружны с ним. И я вместе с родителями не раз бывала у него в гостях. Он даже нарисовал в честь папы шуточную картинку.
Ваша мама обращала на себя внимание и своей крайне необычной фамилией – Блексмит.
Начну с того, что до войны мама жила на 2-й Советской улице в общежитии Института гематологии (тогда он назывался Институт переливания крови). Там же работал мой дедушка директором по хозчасти. Он стал моим вторым отцом-воспитателем, поскольку папа все время находился в разъездах. Бабушка же заменяла маму, поскольку мама училась в институте, работала, защищала диссертации, писала труды и т.д. Это не значит, что я вообще не видела родителей. В свободное время или на выходные дни они забирали меня к себе, мы вместе ходили на футбольные матчи, в театры, ездили в пригороды Ленинграда. Правда свободного времени для общения с родителями, особенно когда я училась в школе, было мало и у меня. Я постоянно была занята как в известных стихах: «драмкружок, кружок по фото, мне еще и петь охота…». Плавала за «Динамо», играла в сборной Гороно Ленинграда по баскетболу, потом за первую команду «Спартака». Там в 1957 году познакомилась с играющим тренером «Спартака» Владимиром Кондрашиным и его сестрой, которая играла за вторую команду. Удивительно, но в 1960 году, будучи студенткой ЛИАПа, я снова с ним встретилась. Он тренировал сборную женскую команду ЛИАПа, и мы под его руководством очень достойно выступали на первенстве города. В 1967 году он возглавил мужской «Спартак», а в 1970-м – сборную СССР по баскетболу, которая под его руководством завоевала золото на всех главных турнирах, включая чемпионаты мира и Европы, а также Олимпийские игры 1972 года.
Расскажите о своем дедушке.
От него мама и получила фамилию Блексмит, хотя по рождению он был Дмитрием Ивановичем Кузнецовым. Впоследствии ему пришлось сменить имя и фамилию, с которыми он уже не расставался.
Нельзя ли об этом поподробнее…
Мой дед родился в станице Крымская (ныне – город Крымск). В начале ХХ века старшие братья вовлекли его в революционную деятельность. В итоге после известных событий 1905-07 годов дедушка со старшим братом бежали от преследования в Англию, где получили гражданство. Тогда Дмитрий и сменил свои имя и фамилию на Джеймс Блэк-Смит (англ. кузнец). Из Англии братья перебрались в США. Жили в Детройте и Чикаго. Младшему из них повезло, и его приняли на завод. Он работал, учился также на электрика и осваивал английский язык. Казалось, лучше и быть не может. Однако он сильно затосковал по родине, и в 1912 году вернулся в Россию, где получил работу на нефтяном прииске в Грозном, который находился в концессии у англичан. Благодаря своей «двуязычности» и образованию новичок быстро дошел до должности управляющего. Помимо соответствующей зарплаты это означало: дом со всей обстановкой, лошадь для выезда, земельный участок, свиньи для разведения и т.д. Там, в Грозном, дедушка и познакомился с моей бабушкой, Зинаидой Афанасьевной, работавшей телефонисткой.
Они поженились. Жили счастливо, в 1915 году у них родилась первая дочь Раиса, моя тетя.
А старший брат деда так и остался в Америке. Больше они никогда не виделись.
Как я понимаю, эту идиллию нарушила революция 1917 года?
Все оказалось еще хуже. Революционные события вызвали межнациональные конфликты. С гор тогда спустились чеченцы, поначалу грубо отобравшие у населения все ценное. Затем они стали захватывать и людей. Деда взяли в плен, и уволокли в горы, привязав за руки между двумя лошадями. Бабушка была в полном отчаянии. Через некоторое время они захватили и бабушку, с двухлетней дочерью на руках. Увели ее с ребенком и несколькими пленными мужчинами в другой аул. Измывались над ними всеми способами. Мужчин держали в яме, а ее с ребенком – в сарае, рядом с ямой. Чеченцы говорили, что не воюют с женщинами и детьми, поэтому некоторые особо сердобольные чеченки приносили бабушке еду, а она перекидывала еду пленным мужчинам.
Однажды чеченец, знакомый по дореволюционной жизни, сообщил бабушке, что ее мужу удалось бежать из плена, и что ее с мужчинами будут обменивать на пленных чеченцев. Горец посоветовал бабушке идти позади колонны пленных и держать ребенка на плечах, чтобы горячие чеченские джигиты не стреляли. Действительно, бабушку и пленных стали готовить если не к выкупу, то к обмену на кого-то из чеченцев. Обмен пленными состоялся без кровопролития. Обретя свободу, с ребенком на руках, бабушка доплелась до ближайшей железнодорожной станции. Там многие люди пытались разыскать своих родных, живых или раненных. Бабушка с ребенком сидела на платформе, не зная, что делать и куда двинуться дальше. Как вдруг, к ним подошел железнодорожный инженер, который предложил ночлег, и отвел их к себе домой.
Что произошло далее?
В доме железнодорожника проживали его жена и дети, но он все равно предоставил приют чужакам. Бабушку с ребенком устроили спать на печке. Ночью ее разбудили голоса, доносившиеся с кухни. Она отодвинула занавеску и увидела… дедушку! Оказывается, железнодорожный инженер был его двоюродным братом! Вот так встреча… Сродни чуду.
Воссоединившись, супруги стали пробиваться из Чечни к другим родным, поскольку жить за счет инженера-спасителя было невозможно. К тому времени все семь братьев бабушки погибли на Гражданской войне, но оставались две ее старшие сестры. Одна из них, Надежда, жила на Кубани в станице, куда семья и направилась. Обустроились, работали, собирались зимовать с запасом продуктов. Но, грянула продразверстка. Вычистили все, что можно и у них, и у сестры бабушки.
Пришлось выживать, как придется. Тогда бабушка и дедушка двинулись в Анапу к другой сестре, Евлампии. У деда были золотые руки, и он устроился на работу в санатории. Они чудом сохранились в Анапе, пережив Гражданскую войну. Времена были трудными, но, тем не менее, именно там, в 1920 году, родилась моя мама, Зоя Дмитриевна.
В 1924 году советская власть неожиданно разрешила выезд за границу простым людям.
В такое сейчас трудно поверить.
Но придется. Старший брат деда, оставшийся в США, прислал ему билеты на корабль на всю семью. Бабушка наотрез отказалась покидать страну, но дедушка был очень решительно настроен к отъезду, и отбыл в Новороссийск один. Две недели он отсутствовал, и все были уверены, что он уехал. Однако в Новороссийске он отдал свои билеты кому-то из родственников из станицы Крымская и вернулся назад к семье. До 1937 года они жили в Анапе, а затем перебрались в Ленинград, поскольку мама к тому времени уже закончила школу, а у бабушки были петербургские корни.
Какие же?
Мама моей бабушки хоть и происходила, как говорится, из «простых», но выглядела и вела себя как настоящая аристократка. Ее муж, человек гренадерского роста, служил в охране Зимнего дворца. По окончании службы он устроился на работу лесником у помещика. Там, в лесничестве, у них родились 10 детей. Содержать такую семью было очень сложно, и бабушку в 6-летнем возрасте отправили к помещику в услужение. Работала она на хозяйственных работах по дому, на кухне. Приходилось получать подзатыльники от взрослых служащих. Помещик относился к ней хорошо и отправил в церковно-приходскую школу. Четырех оконченных там классов бабушке хватило до старости. Она знала наизусть много стихов Лермонтова и Пушкина, читала мне их постоянно. В Ленинграде таскала меня по всем музеям, театрам, а о помещике и его семье всегда отзывалась очень хорошо. Ведь бабушка была обязана им еще и тем, что умела выполнять любую работу по дому, и могла трудиться на любом месте.
Все это не может не вызвать особый вопрос. Среди ваших родных были и охранник Зимнего, и бывший эксплуататор-управляющий с нефтеприиска, и возвращенцы-американцы с фамилией Блексмит. Это не могло не вызвать подозрений в 1930-е годы. НКВД интересовалось вашими родными?
Добавлю, что семь братьев бабушки погибли в Гражданскую войну, сражаясь и за красных, и за белых. Конечно, фамилия деда заинтересовала соответствующие органы. Советские паспортисты переиначили фамилию Блэк-Смит маме и бабушке на Блексмит, но сути дела это не меняло. За дедом следили, но он ни разу не дал повода для ареста. Отказался от английского подданства и получил советское гражданство. Всю войну провел в блокадном Ленинграде, совершенно бескорыстно помогая всем своими «золотыми руками». Вечерами бабушка читала нам вслух, дедушка чинил бытовые электроприборы (плитки, чайники), а я на полях старых газет училась писать.
А в послевоенные годы все также обошлось без неприятностей?
Не совсем. Горькие сюжеты имели место, но они не были связаны с фамилией деда и вехами его биографии. После войны, к примеру, в ленинградский НИИ переливания крови устроился на работу легендарный подводник Александр Иванович Маринеско. Тогда он был в глубокой опале, его фактически насильно уволили в запас и понизили в звании до старшего лейтенанта. Три года знаменитый командир подлодки С-13, автор «атаки века», ходил старпомом на торговых судах, а потом окончательно сошел на берег.
Принимая во внимание его военные заслуги, руководство Института назначило А.И. Маринеско на должность заместителя директора. Жить ему тогда было попросту негде, и тогда на выручку пришел мой дедушка. Прямо в Институте он организовал новичку некое подобие комнаты, то есть выделил замдиректора своего рода «угол». И Маринеско самостоятельно обустроился в качестве жильца. Вышло это ему арестом и обвинением в злоупотреблении служебным положением и хищении социалистической собственности. Помимо раздачи сотрудникам НИИ списанных торфяных брикетов, валявшихся без дела на хоздворе, Маринеско вменили в вину присвоение…списанной металлической кровати, но с сохранившейся инвентаризационной биркой, указывающей на принадлежность имущества институту. Обернулось это «самоуправство» тремя годами лагерей. Наказание прославленный подводник отбывал в 1949-1951 годах в Ванинском ИТЛ Дальстроя и на рыбопромыслах в Находке. Его досрочно освободили по амнистии в марте 1953 года. Судимость с него сняли. Вот какая страница оказалась в летописи истории знаменитого НИИ. Грустно.
Вернемся к футболисту Александру Федорову. О его довоенной карьере известно многое. Интересно узнать, а что происходило с ним после войны?
Но здесь все также будет связано с моими дедушкой и бабушкой!
Тогда продолжим.
Очень остро стоял жилищный вопрос. После войны мой папа получил две комнаты в коммунальной квартире на улице Полозова, а дедушке дали комнату на 4-й Советской. Там я и жила вместе с бабушкой, поскольку отец продолжал играть в футбол на уровне Чемпионата СССР, а мама по-прежнему пропадала на работе. Отмечу только, что в детский сад на Таврической улице меня приняли как дочь футболиста. Это было сразу после войны. Затем отцу дали отдельную двухкомнатную квартиру на Барочной улице, где они с мамой и жили вместе лет двадцать. Но этот дом встал на капремонт, и жить папе и маме снова стало негде, так как при перепланировке дома их квартира исчезла. Город предложил ордер на однокомнатную квартиру на Комендантском проспекте. На запрос: «Почему вместо двухкомнатной квартиры предлагаете такой вариант?» последовала мотивировка: «Бесперспективная в плане рождения детей семья». А ведь мама уже была доктором медицинских наук и имела право на дополнительную жилплощадь!
В конце концов, дело закончилось тем, что родители все-таки получили двухкомнатную квартиру на Дибуновской, в которой мы сейчас с вами и разговариваем.
Футбольная карьера отца тогда подходила к своему концу. Как он представлял себе свое будущее?
Когда мама закончила институт, папа стал получать травму за травмой. То ноги, то плечо, то что-то еще. И тогда мама и мой дедушка стали настоятельно советовать отцу учиться, и приобрести новую специальность. Мама обещала подготовить его для поступления в Первый медицинский. И отец внял этому совету. В итоге его приняли на заочное отделение, так как он еще продолжал ездить на долгосрочные сборы.
Однако уже очень скоро преподаватели поняли, что папа – никакой не вечный студент-футболист, а настоящий трудяга с ярко выраженными способностями. В течение всего периода обучения они относились к нему очень хорошо и даже захаживали к нам в гости.
Тем временем маму приняли в ординатуру, и она успешно защитила в 1958 году кандидатскую диссертацию, а в 1971 году – докторскую. Вскоре она возглавила лабораторию по изучению свертыванию крови и стала секретарем Ученого совета института.
Параллельно выступала в роли научного руководителя моего папы, натаскивала его по врачебным специальностям.
Это был, наверное, бесценный опыт, потому что впоследствии под ее руководством более 30 врачей стали кандидатами медицинских наук и еще 9 – докторами наук. Мама является автором более 300 печатных трудов, трех монографий, имеет 21 авторское свидетельство на изобретения. Она принимала непосредственное участие в организации республиканского и городского центров по лечению гемофилии (на Гороховой ул.), в организации городского акушерского гематологического центра и двух реанимационных гематологических бригад скорой помощи в лечебных учреждениях и на дому для детей и взрослых, больных гемофилией.
Она ушла из жизни в 1994 году, и похоронена на Серафимовском кладбище.
Охарактеризуйте своего отца как врача.
Дипломированным врачом общей практики он был совсем недолго. В начале 1950-х годов его пригласили к себе военные моряки. Вместе с ними он совершил переход по Северному морскому пути из Мурманска до Владивостока и даже приобрел соответствующий вид. Отрастил усы. Да так, что дворник нашего дома его не узнал. На этом морская карьера Александра Ивановича закончилась.
Папа поступил в Военно-медицинскую академию. Работал в приемном отделении клиники госпитальной хирургии, которая располагалось у Витебского вокзала. Со временем занял должность заместителя начальника клиники госпитальной хирургии. Там и оперировал.
Я присутствовала на двух хирургических операциях, которые проводились в присутствии слушателей академии – будущих врачей. В то время я заканчивала школу, и родители надеялись, что я определюсь с выбором института и пойду по их стопам. На одной из операций по удалению аппендикса под местным наркозом я выполняла «роль медсестры», которая, стоя у изголовья оперируемого, утешала и отвлекала его разговорами от болезненных ощущений. Мы оба операцию успешно перенесли, а вот двух слушателей вывели почти в бессознательном состоянии. Мне этого опыта хватило, чтобы остаться только «дочерью медицины», и я выбрала технический институт. Перед медиками преклоняюсь.
В Академии папа проработал вплоть до выхода на пенсию. Но и тогда он все равно остался врачом. Работал спортивным врачом в баскетбольном «Спартаке» с женскими командами. Ездил с ними на сборы. Нашел себе применение как врач и тренер в ЦПКиО, где вел группы здоровья. До последних дней ездил на работу в ЦПКиО на велосипеде.
Скажите, а почему все, кто знал вашего отца и даже те, кто не был с ним знаком, всегда называют его Шурик?
Это – не из-за панибратского отношения, а из-за целых пяти Федоровых в «Динамо». И двух по имени Александр. Это – во-первых, а во-вторых, – из-за того, что он был моложе многих в той, довоенной команде. Во все времена люди очень хорошо относились к нему, и он для всех оставался тем самым юным Шуриком.
Беседовал с Ларисой Александровной Федоровой Алексей Дунаевский
